Жизнь как настоящее испытание
Жизненные проблемы для каждого из нас имеют разный размах и значение. Одни не боятся взглянуть им в лицо и постараться во всём разобраться, другим проще не замечать весь этот ворох забот. Решимость некоторых не заботиться о своём будущем меня всегда искреннее удивляла. Любой вопрос при желании можно уладить. Но большинство семей из списка комиссии по делам несовершеннолетних (КДН) и защите их прав Администрация Нового Уренгоя предпочитает выбирать самый лёгкий путь, а точнее — стоять на месте или ходить кругами.
Очередной пятничный рейд КДН. В списке всего четыре семьи, но наш визит обещает быть богатым на эмоции — наши с главным специалистом отдела по делам несовершеннолетних Еленой Павловой эмоции. Прежде чем мы отправимся к подопечным комиссии, Елена Борисовна в общих чертах рассказывает, что произошло в той или иной семье. Эта информация помогает мне представить этих персонажей и в целом понимать, какое направление может принять наша беседа.
Первый адрес — деревянный дом в районе МК-15, где стоят одни из последних «деревяшек», ожидающих сноса. За 17 лет моей жизни в Новом Уренгое мне ещё не приходилось здесь бывать. И слава богу. Дома похожи на деревенские избушки из русских народных сказок. Единственное отличие — их заброшенный вид и частокол телевизионных антенн, воткнутых в хлипкую ДСП-обивку жилища. И не подумайте ничего такого, я три года прожила в деревянном доме. Но мне повезло: он был свеж и хорош собой.
Здесь живёт по всем параметрам «наше» семейство. Молодые родители с дочкой-второклассницей переехали в газовую столицу из другого региона совсем недавно и уже попали в поле зрения специалистов КДН из-за нескольких конфликтных ситуаций. Впервые Елена Павлова приехала к ним после громкого скандала папы с мамой в присутствии дочери. Затем отличилась и сама девочка: перестала посещать школу и была поймана на мелком воровстве.
Заходим в тёмный коридор аварийного жилища. Куда идти, совершенно не видно, а трогать стены с облупленной краской, чтобы не провалиться в какую-то параллельную вселенную, не хочется. Стучим. За дверью тишина. Елена Борисовна толкает дверь, та распахивается. В квартире ещё мрачнее. На голос никто не отзывается, двери в две комнаты закрыты. Вскоре нам навстречу выходит заспанный молодой мужчина.
— Да я только с работы вернулся, — протянул он недовольно.
— А где ваши домашние?
— Жена в магазин на работу ушла, малая, как обычно, по улице носится, — оглядевшись, отрапортовал он.
— Всё у вас хорошо? За воспитание дочери взялись?
— Да, теперь всё хорошо, держим в ежовых рукавицах.
— А чьи пустые бутылки из-под пива в мусорном ведре? — резко обратилась к мужчине Елена Павлова. Тот растерялся, глаза забегали в поисках приличной причины.
—Да не моё это! Вы чё, думаете, мы тут одни живём?
Работает мужчина строителем, жена — кассиром в магазине неподалёку. Семейство снимает лишь одну тесную комнату. Разместиться в ней троим крайне тяжело. Ребёнку же, подобно цветку, для здорового роста требуются определённые условия. В этой избушке их нет, как и ответственного отношения родителей к судьбе своего ребёнка.
Снова едем по ухабистым улицам к деревянному строению. История следующей семьи прекрасно бы подошла для сценария авангардного кино. Такой фильм не для приятного просмотра в уютный вечер пятницы. Он должен призвать каждого подумать о чём-то большем, не материальном. С ситуацией в этой семье я знакома ещё с апреля этого года. Всё это время я не знала, как её преподнести читателю. Для того, чтобы не запутаться в персонажах этой истории, присвою им выдуманные имена.
Итак, в трёхкомнатной квартире обитает огромное семейство. Самая старшая, бабушка Зина, живёт в одной из комнат вместе со своим новоиспечённым мужчиной. В другой комнате ютятся её дочка Лиза, периодически её ухажёр, и её 24-летняя дочь Полина. Там же обитают три дочери Поли, старшим по пять и четыре годика, младшей всего год. Ещё у Лизы есть сын Матвей, ему 30 лет. У него инвалидность по причине умственной отсталости. Спит он в чулане. В каморке полтора на полтора метра на пол брошен старенький узкий матрас, явно детский и уж точно «поживший» не одно десятилетие. Постельное бельё на лежанке очень давно не меняли на свежее. Над импровизированной постелью нависает увесистый занавес из верхней одежды. Света в чулане нет, как и двери. Но на этом список жильцов в «доме, который построил Джек», не заканчивается.
В декабре прошлого года в эту «резиновую» квартиру из тюрьмы вернулся 37-летний сын бабы Зины Влад. Отмотал он 12 лет за изнасилование своей племянницы Полины. Теперь это чудовище обитает среди маленьких девчонок. Но, к счастью, сейчас он отправлен на психологическое лечение в другой город. В апрельском рейде я его видела. Этому истощённому товарищу на вид можно дать все 55 лет. Лицо интеллектом, как говорится, не обезображено. Человек, живущий в угоду своим физиологическим потребностям, переступая через нормы морали, не может называться человеком. В начале этой статьи я писала о том, что всегда можно справиться с проблемой, найти выход. Но в этой трёшке это никому не нужно. Мол, и так сойдёт.
Мы снова поднимаемся на злополучный второй этаж в трёхместный муравейник. Ещё номер у квартиры мистический: «13». Елена Борисовна громко стучит в покосившуюся дверь. Слышны детские голоса. Сквозь девчачьи визги раздаётся монотонное шарканье, кто-то медленно приближается к двери. Тут раздаётся бас парня, у которого как будто только начал ломаться голос:
— Кто?!
— Матвей, это комиссия по делам несовершеннолетних, открой нам.
— А никого-о-о нет до-о-м-а-а, — уже совсем писклявым тоном пропищал молодой человек. — Мама и бабушка вышли в магазин. Ждите в подъезде.
— Так не пойдёт, с тобой там маленькие девчонки, открывай давай! — грозно сказала Елена Борисовна.
Тут же за дверью квартиры раздалось звонкое лязганье замка, напоминающего огромную щеколду. Так и оказалось — к двери прикручен увесистый засов. Нам навстречу выбежали три сестрёнки и огромная псина. Уж ей в этом общежитии точно не место. Старшая девочка самая бойкая. По общению с ней мне показалось, что ей не пять, а семь лет. Довольно смышлёная и общительная. На улице который день стоит жара, поэтому в квартире просто нечем дышать. У младших девочек все животики в потнице. Одеты кто во что горазд. По комнатам, коридору и кухне разбросаны какие-то вещи: уличная обувь, пластик, кусочки содранных обоев, одежда и много непонятного хлама. В общем, всё что угодно, кроме игрушек. В этой семье явно не знакомы с понятием уборка. И дело даже не в количестве ребятишек. Нет зоны для хранения зимней обуви и одежды — вся она свалена кучей в прихожей. Детские вещи в комнате девчонок свисают с открытых полок, некоторые скомканы, раскиданы по углам. А шторы здесь, как на заброшенной даче. Впрочем, почти всё убранство «13-й» напоминает дом, который давно лишился своих хозяев.
— Ну как, Матвей, справляешься с девчонками?
— Дак а чего там? Вон бегают, играют.
— Ели сегодня что-нибудь хоть?
— Конечно! Супчик! — похвасталась старшая из сестёр.
Этот супчик нам нужно было увидеть, как и содержимое холодильника. На кухонной плите действительно стоит огромная кастрюля. Елена Борисовна заглянула и улыбнулась:
— Да какой же это супчик?! Это же каша из макарон и всё, мяса даже нет.
Пусто и в холодильнике. Зато в комнате бабы Зины стоит свой холодильник, кстати, с продуктами. Женщину понять можно, своего мужика же нужно чем-то кормить. В комнате Зинаиды вполне свежо и очень даже уютно, стены заставлены белоснежной мебелью, обои не свисают со стен. Поразительный контраст. Дети туда при нас не бегали. Наверное, запрещено, судя по прибранной обстановке.
Старшая сестра всё нам подробно рассказала и про сыпь на теле сестёр, и кто к маме похаживает в гости. Действительно, девчонка — находка для шпиона. К её маме тайком наведывается молодой дерзкий таджик. Знакома Полина с ним давно. Впервые в поле зрения полиции этот сомнительный тип попал после скандала со своей многодетной возлюбленной. Досталось и пятилетней дочери, он поднял на неё руку. Живёт гражданин в Новом Уренгое незаконно и подлежит депортации на свою родину. Но когда запахло жареным, он пропал из виду, а теперь снова возник, да ещё с размахом. Полина от него на 18-й неделе беременности. Сей факт от родственников она скрыла, а когда прятать растущий живот стало бессмысленно, призналась. С трудом молодую мать сводили на УЗИ. Ситуация патовая. Шов после последнего кесарева сечения начал расходиться. Полина может не только не выносить ребёнка, но и пострадать сама. Этого она не понимает.
Наконец, мы дождались из магазина Зинаиду и Елизавету. Лизе год назад поставили неутешительный диагноз — рак, давший метастазы в мягкие ткани. Оперировать женщину не берётся ни один врач. Единственная, кто ей помогает — родная старшая сестра Катя. Её я не включила в многочисленный список имён обитателей «нехорошей квартиры». Живёт Екатерина в своем новоуренгойском жилье, занимает приличную должность в крупном газодобывающем предприятии. Она возит Лизу на обследование в Москву и по возможности забирает трёх племянниц к себе погостить. Это как раз про то, как люди, начинающие в одинаковых жизненных условиях, могут построить собственное светлое будущее.
Полину и её Ромео мы встретили уже на улице. Они шли, держась за руки. А их весёлые лица не выдавали никакой озабоченности. Их непринуждённому, лёгкому отношению к жизни можно позавидовать. Зачем каждый день строить планы, бежать всё дальше и дальше за чем-то лучшим, большим, когда всё так просто. Дети как-то растут сами по себе, еда на столе тоже периодически появляется. А остальное — ненужная суета…
